"Женщина, которая…"


Судя по удивленным взглядам, ей не следовало соглашаться с мнением мистера Томуро, но голова гудела нещадно, и хотелось поскорее с этим покончить.
Грянули аплодисменты, и она поспешно сбежала от восторженных юношей, мужчин и стариков в глухую тишину собственной студии. За окном разгорался вечер
Найдя в сумочке какие-то таблетки, она, не глядя заглотила их и, выйдя через черный ход, метнулась к убежищу машины.
Вслед темно-серой тойоте неслось настырное:
- Мисс Кайо, мисс Кайо, хотя бы пару слов…
Она не слушала.

Громада города проглотила ее и понесла по венам автострад в глубь, к самому сердцу. В зеркало заднего вида ей был виден серый асфальт, белая полоса разметки, несколько машин и разметавшийся кипень челки неестественно аквамаринового цвета.
На полном автомате выправив зеркало, она пронаблюдала белый осколок лба, четкий остов скул, крыло носа, провал взгляда, береговую линию губ и скальный выступ подбородка.
Свернув на развязке направо, она вывела машину на паутину тонконогих эстакад и вывернула зеркало так, чтобы видеть в нем только небо.

Квартира встретила ее не выключенным утюгом и плотно закрытыми жалюзи. На кухонном столе белела снежинка записки.
"Я в Монреале, буду через две недели" Без подписи, без привета, без обещания позвонить, без приглашения приехать.

Она оставила на полу около холодильника изящную сумочку из перекрашенной в бирюзово-зеленый крокодильей кожи с застежкой в виде посеребренной литеры N и босоножки вида "каблук, две веревочки" из прозрачного светло-синего пластика. Налила себе в тонкий высокий стакан холодного молока и, не закрыв дверцу холодильника, свернула в коридоре налево.

Тщательно потеряв в густом ворсе ковра правую сережку, она положила левую на бежевое покрывало кровати рядом с комком песочно-желтого полотенца и черной адидасовской сумкой.
Балкон был приоткрыт и выбившаяся из-под кремового бархата шторы белая тюль языкасто скалилась в лицо стоящему напротив трюмо. Она уронила на светлое его дерево сапфировую звезду подвески и вышла сквозь французское окно в багровую накипь заката. Оставив на самом краешке парапета тонкостенный бокал с нетронутым молоком, она прошла по балкону в другую комнату.

Там ее встретили черные крючки нот, черные кляксы иероглифов, черный гроб фортепьяно, черный выгиб футляра скрипки и черные рамы картин, за каждой из которых было море. Желтое, Черное, Средиземное, Японское, Охотское... ненасытное брюхо океана, который когда-то давно научил ее тому, что воздух - не такая уж нужная вещь.

Темное дерево письменного стола горбилось недописанными стихами, не доделанными набросками, не закрытыми красками, забытыми кистями, чужими запонками, ее браслетами и фотографиями.
Она - и маяк за спиной. Она - с морской звездой в руках. Она - в обнимку с дельфином. Она - верхом на касатке. Она - рядом с плакатом "спасите китов". Она - на нефтянной вышке в окружении активистов гринписа...

Ступая отчего-то на носочках, она собрала все фотографии, вышла на балкон и отправила их в свободное плаванье вместе с рамками.
Но ей не стало легче.

На белой еще части неоконченного заоконного пейзажа, она фиолетовым фломастером нарисовала расплывчатую амебу в мотоциклетном шлеме и подписала: "Харука".
Но ей не стало легче.

Она вернулась на кухню, открыла настежь все дверцы, выдвинула все шкафчики, согнула четыре алюминиевых вилки и разбила три фарфоровых чашки.
Но ей не стало легче.

Она раскрыла жалюзи в гостиной, скинула все подушки с дивана на пол и в мелкие клочки порвала газету, кричавшую аршинным заголовком о выставке ее работ состоявшейся позавчера в американском посольстве.
Но ей не стало легче.

Она пересчитала свои морщины у глаз и прожитые годы и получила одинаковое число - тридцать шесть. Внимательнейшим образом изучив в собственном паспорте девственно чистую графу "дети", она спустила его в новенький финский унитаз.
Но ей не стало легче.

Синей гуашью нарисовав на экране телевизора иероглиф "смерть", она вежливо сообщила в трубку уже минут двадцать звонящему телефону, что "фиолетовых мимоз в наличии нет, но мы можем предложить вам розы рисунком повторяющие японский флаг, английский Юнион Джек и французский триколор". После чего аккуратно оторвала трубку от аппарата и легла спать на диване, укрывшись праздничной скатертью в мелкий голубой цветочек.

Женщина, играющая на скрипке.
Женщина, пишущая стихи.
Женщина, рисующая картины.
Женщина, поющая песни.
Женщина, спасшая мир.
Женщина, не имеющая детей.
Женщина, влюбленная в ветер.
Женщина, носящая под сердцем океаны.

Утром она проснулась от ощущения чужого взгляда и увидела прислонившуюся к косяку широким, почти-что-мужским плечом Харуку.
Но ей не стало легче.

22:34 25.09.03
посв. Aigsil'овской Мичиру-собственнице.

© Topas